Юридическая библиотека

АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА уголовного права (криминологии) – одно из направлений в раннем периоде развития криминологической теории, первоначальные кон­цепции, объяснявшие причины преступного поведения преиму­щественно физическими и психическими чертами человека.
В отличие от «классического» подхода к преступнику всего лишь как одному из элементов уголовно-правовой конструкции «преступление–наказание» (с доминирующей ролью «преступления»), представители уголовной антропологии «переключали» юридическую мысль с преступления на преступника.

Возникновение уголовной антропологии как новой науки связывают с именем итальянского психиатра и криминалиста Чезаре Ломброзо (1836 – 1909). Отсюда и другое название антропологической школы – итальянская. А поскольку Ч. Ломброзо работал тюремным врачем в Турине, то эту школу нередко называют Туринской. Хотя, по мнению другого итальянского криминалиста, молодого соотечественника Ч. Ломброзо Энрико Ферри (1856-1929), начало уголовной антропологии положили английские тюремные врачи Винслоу, Мэйю, Томпсон и Деспин, которые исследовали антропологические признаки преступников, при этом особое внимание они уделяли различным аномалиям человека. Однако именно Ч. Ломброзо сумел осуществить научную систематизацию идей своих предшественников.

Кстати, именно Энрико Ферри оказал значительное воздействие на взгляды недостаточно подготовленного в юридическом отношении Ч. Ломброзо, в результате чего последний существенно пересмотрел свои первоначальные выводы..

Один из первоначальных выводов, к которому пришел Ч. Ломброзо, заключался в том, что преступник по своей природе отличается от других людей ввиду своих особых физиологических свойств. Среди преступников выделялся особый тип – прирожденного преступника, признаками которого являлись: аномалии черепа, чрезмерная волосистость головы и тела, раннее облысение, неравномерное расположение зубов, асимметрия лица, косоглазие, «морщина порока» (раннее появление скуловой морщины, чрезмерно длинные руки и др.). К отличительным признакам прирожденного преступника Ломброзо относил пристрастие татуировать свое тело, как это делают дикари, а также притупленность болевой чувствительности.

Установив общие специфические (биологические) признаки преступника, отличающие его, по мнению Ломброзо, от непреступника, ученый предпринял попытку определить видовые признаки преступника и по ним разработал типологию. Он, в частности, определил специфические признаки убийц, воров, насильников (изнасилователей), мошенников.

Однако при рассмотрении уголовной антропологии важны не описания характеристик преступника, а те положения, которые разрабатывались «антропологами» в противовес тем, которые были разработаны «классиками» (см. классическая школа уголовного права (криминологии)).
«Антропологи» отвергали принципы классической школы в отношении установления индивидуальной вины, соответствия наказания тяжести содеянного и подменяли их задачей обнаружения с помощью антропометрических и иных обследований так называемых «потенциальных преступников» и определения степени их опасности для общества. А к душевнобольным, игнорируя вменяемость как необходимую предпосылку ответственности, требовали применения уголовных репрессий.

Таким образом, наказание перемещалось с преступления на преступника. И в связи с этим Ферри, в отличие от Ч. Ломброзо, провел иную типизацию преступников и в соответствии с выделенными им типами предлагал и соответствующие меры наказания. Так «прирожденных» преступников предлагалось навсегда изолировать от общества, например, отправить на каторгу, на необитаемый остров, а Р. Гарофало предлагал вообще казнить такого типа преступников. Преступников-душевнобольных предлагалось помещать в сумасшедший дом тюремного типа. Преступники «по приобретенной привычке» тоже заслуживали удаления (но на время) из общества, например, в сельскохозяйственную колонию.
Снисхождения, вплоть до освобождения от ответственности, заслуживали преступники «по страсти» (например, совершившие преступление из-за ревности), поскольку от них трудно было ожидать совершения нового преступления. «Случайные» преступники, также не представлявшие значительной опасности для общества, должны были лишь возместить причиненный ущерб. Жестокое наказание (кастрация) должно было применяться к лицам, совершившим половое преступление либо признанным «сексуальными психопатами».

«Антропологи» предлагали реформировать и уголовный процесс, в частности, исключить принципы публичности, гласности и непосредственности судебного разбирательства, ограничить права обвиняемого на защиту ради обеспечения прав потерпевших.

Представители уголовной антропологии заслужили справедливую критику многих своих не отвечающих принципу научности положений, направленных против «классических» институтов уголовного права. Тем не менее, они внесли существенный вклад в развитие уголовно-правовой теории.

«Антропологи» показали и доказали: все, что представляет опасность для человека, для общества, должно входить в сферу научных интересов исследователей. Их неутомимая работоспособность и оригинальные выводы дали мощный импульс научным исследованиям в криминальной сфере, что, в частности, привело к развитию более совершенных методик исследования. Впервые была применена статистическая методика исследования криминальных явлений и их причинно-следственных связей. При этом было обращено внимание и на социальные причины преступлений, точнее, на влияние социальных факторов на преступника.

«Антропологи» разработали принципиальные положения типологии преступников. Они выступали с идеей такого характера изоляции преступников, который исключал бы причинение страданий человеку. Особое значение придавалось такому важному аспекту социальной защиты, как обеспечение безопасности потенциального потерпевшего. Идеи дифференцированного подхода к определению мер воздействия к «привычным» и «случайным» преступникам, а также осуществления профилактических мер по отношению к преступникам имеют существенное значение для науки и уголовной политики.

В России идеи представителей уголовной антропологии не получили сколько-нибудь значительного распространения. В.С. Устинов указывает, что в той или иной мере к этому аспекту обращались Д.А. Дриль, Н.А.Неклюдов, И.Я. Фойницкий.